Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
– Хорошо, – ответил я.
– Штурм назначаю на завтра. Точное время не буду определять, надо выспаться, немного перекусить, чтобы дыхательный грибок лучше работал. Чайка пойдет с «воздушкой», у нее нет других вариантов. У нас сегодня еще одно дело. Нужно сделать бросок на северо-восток, посмотреть, почему там в море нет биотехов. Поедет Чернуха, понятное дело, и Долговязый в качестве стрелка. Одна нога там, другая здесь. Если хватит дальности, быть на связи.
Если ехать на северо-восток, то от нашего озера до моря было двадцать два километра по карте. По шоссе полчаса, оно пролегало от нас чуть к северу, и вело, куда надо. Мы с Чернухой забрались в амфибию, выехали на дорогу, ведущую на север, а затем на широкое шоссе. Поскольку стрелять, к счастью, было не в кого, я активировал сторожевой профиль и перебрался в командирское кресло, рядом с Чернухой, чтобы глазеть на ходовой монитор. Кругом простиралась степь, иногда поблескивали озерца, вроде нашего и руины небольших городков с довоенной архитектурой.
– А вот и небоскребы, – минут через двадцать произнесла Чернуха.
«Летающие горы» оторвавшихся от земли небоскребов Керчи, висящие над руинами города, остались правее. Зрелище было внушительным, но мы приближались к морю, так что мне пришлось вернуться к огневому пульту и глянуть на монитор радара. Дикари оказались правы, не обнаружилось ни единой метки по всей доступной для сканирования акватории.
– С ума сойти! – прокомментировал я. – Но ехать можешь смело, вода чистая. Хоть на лодке катайся.
– Лодки нет, – ответила Чернуха. – А так бы я с удовольствием.
Хорошо, что Хай устроил базу на озере Донузлав, потому что за время жизни в учебке мы привыкли к более или менее большой воде, перестали ее боятся. Не имея такой подготовки, я бы себя не в своей тарелке ощутил, оказавшись в одних штанах и рубашке на морском берегу. Метки метками, радар радаром, но подсознание все равно трубило тревогу, и унять его было непросто. До чего же права была Ксюша, говоря а страхе, как о злейшем враге человека. Ни приборы, не помогают, ни логика. Один хрен, мурашки по коже. Чернуха тоже притихла.
Она остановила «Мымру» метрах в тридцати от воды. Я хотел выбраться на крышу через верхний люк, но Чернуха придержала меня за локоть. Пальцы у не были горячими от волнения.
– Зачем на крышу? – спросила она. – Меток нет, давай посидим на берегу.
Это оказалось сделать труднее, чем я ожидал. Когда боковой люк открылся, я никак не мог сделать шаг и соскочить в песок под ногами. А когда все же шагнул, было ощущение, словно я протиснулся через невидимую упругую преграду. Снаружи легче не стало.
Берег был пологим, песчаным, в воздухе густо пахло пересохшими водорослями, выброшенными на берег. Неподалеку валялось бревно, насквозь просохшее и просоленное, до половины погруженное в песок. Море было покрыто мелкой рябью. Чернуха спрыгнула с брони у меня за спиной.
Я сел на бревно. Меня начало постепенно отпускать, уж очень было вокруг красиво. Причем, это была та красота, которая теперь недоступна большинству людей. Они променяли ее на страх. И мне не хотелось следовать тем же путем.
Чернуха присела рядом. Ветер дул с юга, пригибая высокую осоку, которой поросли невысокие песчаные дюны. За ними можно было разглядеть странное сооружение целиком сделанное из проржавевшего, местами до дыр, железа, некогда окрашенного в синий цвет. По сути, это был небольшой металлический домик без крыши – четыре стены на металлических столбиках и вход без двери, выполненный по принципу лабиринта. У входа через трафарет была набита буква «М». Метрах в двадцати к северу виднелся такой же домик, лучше сохранившейся, и там у входа на красном фоне виднелась буква «Ж».
– На огневые точки похоже, – прикинула Чернуха. – Но амбразур нет.
– Да и металл тонкий, пулю не остановит, – согласился я.
Мы осторожно забрались в ближайший домик. Внутри синяя краска сохранилась лучше. Меня удивило, что из стен по всему периметру на уровне роста торчали приваренные крючки, явно чтобы на них что-то подвешивать.
– Таинственная штуковина, – констатировала Чернуха. – Вообще нет идей, для чего она могла быть предназначена.
Мы выбрались наружу. Ветер гулял в длинных стеблях осоки, словно гладил дюны по волосам. В чистом небе виднелись редкие перистые облака. Мы вернулись на бревно, я набрался храбрости, стянул ботинки, штаны и рубашку, оставшись в плавках, после чего вошел в воду. Песок под ногами был мягким и ласковым, а вода намного теплее, чем в месте нашего предыдущего погружения. Сделав несколько шагов, я с удивлением обнаружил, что глубина почти не меняется, как была мне чуть выше щиколотки, так и осталась. Еще осмелев, я двинулся прочь от берега.
– Эй, Долговязый! – крикнула с берега Чернуха. – Ты куда?
– Тут мелко! – ответил я, находясь уже метрах в двадцати от берега. – Ощущение обалденное! И глубина почти не меняется.
– А я плавки не надела, дура, – посетовала Чернуха.
– Забей! – рассмеялся я. – Раздевайся и залезай! Тут такое дно!
Чернуху не надо было упрашивать, ей лишь нужно было мое формальное разрешение предстать передо мною голой. Стянув с себя всю одежду, Чернуха осторожно пощупала воду кончиком большого пальца ноги, и лишь затем сделала шаг.
– Песок приятный! – сообщила она. – Вообще супер!
Ее тело было совсем не таким, как у Ксюши, не крепким и плотным, а стройным, тонким и плавным, как изгиб травы на ветру. Я, сначала невольно, затем осознанно, задержал взгляд на бедрах Чернухи.
– Ты чего? – удивленно спросила она.
– Ты очень красивая, – ответил я.
– А. Это да, – отшутилась она.
Но я был уверен, что ей мой взгляд был приятен. Она остановилась в паре шагов от меня и мы минуты две глядели в открытое море, уходящее к линии горизонта.
– Такое ощущение, что оно все такое мелкое, – поделился я.
– Поэтому тварей тут нет.
Я заметил бегущего по песчаному дну небольшого крабика. Он забавно выставил клешни и двигался боком. Я показал его Чернухе.
– Поймаешь? – спросила она.
Я изловчился и, подняв фонтан брызг, поймал краба за панцирь. Чернуха подошла ко мне и с любопытством разглядела пленника. Соски ее груди сделались твердыми от попавших на кожу водяных капель.
– Так странно, – произнесла она. – Живой обитатель моря, и не биотех.
– Ты что, рыб не видела? – удивился я.
– Видела. Но там не до них, понимаешь. А тут тварей нет. Совсем другое ощущение.
Она была права. Мы видели море, и погружались в него, но никогда я не испытывал ощущения, подобного теперешнему. Я вдруг понял, почему до войны люди ездили отдыхать именно к морю. Оно манит. Убери его нынешнюю смертельную опасность, и оно начинает манить, вдохновлять, будоражить фантазию. В раскинувшемся перед нами море опасности не было. Вообще. И, в то же время, это было не озеро, вроде Донузлава. Честно говоря, у меня не хватило бы слов, чтобы описать всю гамму нахлынувших на меня ощущений.
– Отпусти его, – попросила Чернуха.
Я отпустил краба и произнес:
– Мы все моря сделаем такими же. Не сегодня, не завтра, но если продолжим начатое, то наверняка.
– Я тоже так думаю. – Она подшагнула, склонила голову и неожиданно чмокнула меня в плечо коротким сухим поцелуем. – Надо только не отступать и не поддаваться страху.
Мне показалось, что это намек, но я не решился никак на него отреагировать.
– У меня есть идея, – произнес я шепотом заговорщика, чтобы сменить тему. – Нам же завтра в море на амфибии выходить. Давай ее испытаем.
– Ты серьезно? – Чернуха подняла на меня глаза, почти касаясь соском моего плеча.
– Почему нет? Чучундра не запрещал.
– Ты суперский, – сообщила Чернуха. – С тобой интересно дружить.
– С тобой тоже, – ответил я.
Мы вернулись на берег, и немного постояли, просто обнявшись, чтобы дать ветру высушить нашу кожу. Я погладил Чернуху по волосам, а она потерлась щекой о мое плечо.
– Я бы хотела с тобой, но не могу гадить Чайке.
– Это потому, что ты умничка. –
